Канцлер Ги (Майя Котовская)

Тоска сидит в углу, несчастной серой крысой
И листопадом с губ летит словесный сор.
Сгорают на полу обрывки глупых мыслей
Мой мозг устало-туп, прощайте мой сеньор.

Прощайте, мой сеньор, к моим смешным несчастьем,
Вы глухи до сих пор – ну так тому и быть.
Я покидаю двор и падаю в ненастье
Выпрашивая в дар возможность вас забыть.

    Словно бешеный пес, по прямой,
    Забывая дорогу домой
    Я бегу, только память моя будто яблоко зреет.
    Ну, давай, ну давай, ну давай,
    Забывай, забывай, забывай!
    Только память моя ничего забывать не умеет.

Все вроде как всегда и день глядит бесстрастно
Ему моя беда – досужий разговор
Хоть смейся хоть рыдай, хоть пей – да все напрасно
Такая ерунда, прощайте мой сеньор.

Прощайте мой сеньор, ведь тот, кого я вижу –
Не вы, а если так, мне, в общем, все равно.
Хоть смерть – не есть позор, но ею я обижен
Поверьте мой сеньор, вы умерли давно.

    Словно бешеный пес, по прямой,
    Забывая дорогу домой,
    Я бегу позабыв про учебник житейской науки
    Умирай, умирай, умирай
    Для таких Бог и выдумал рай,
    Только как бы нам в этом раю не подохнуть со скуки.

Я снова сам себе и друг, и враг на веки
Я равно на земле и на вершинах гор
Но хочется с небес, чтоб замолчали реки,
Мне крикнуть: "Навсегда прощайте, мой сеньор".

Древний камень у межи,
Перекрёстками объят,
Две дороги сторожит,
Хочешь - в рай, а хочешь - в ад.
И куда тебе пора,
Ты гадаешь по часам.
Другом звался мне вчера,
Кем теперь - не знаешь сам

Дорога вперёд, дорога назад,
Потерянный друг, обиженный брат,
Что выберешь ты своею тропой,
И кто уведёт тебя за собой?
А в рай так длинна, а в ад так легка,
Там черти предложат выпить пивка
И скажут: "Твои мы навеки друзья".
Захочешь уйти - да будет нельзя.

Ты в молчании своём,
Так похожем на доспех,
Споря с грязным вороньём
Враз забыл и проклял всех,
В поле ветру расскажи,
Как отверг слова мои,
Как не ведал, что от лжи
Исцеляет яд змеи.

Дорога вперёд, дорога назад,
Смятенной души затравленный взгляд
Летит мотыльком на адский огонь,
И смех Сатаны несётся вдогонь.
А к раю тропинка долбит висок,
Кричат под ногами кровь и песок,
Под слоем часов, месяцев, лет,
Под грязью и глиной прячется след.

Выпив злобу и печаль,
Не оставив ничего,
Я устала биться в сталь
Двери сердца твоего.
А тебе дороже нить
Замороженной тиши.
Легче в спину нож вонзить,
Чем достичь твоей души.

Дорога вперёд, дорога назад,
Куда повернёшь - в рай или в ад?
Бьёт ангел крылом, спасая тебя,
Чёрт лесть разливает, душу губя.
К чертям так легко бывает идти,
В рай ноги сбивают камни пути,
И сердце кровит тревожная дрожь...
Ах, если бы знать, куда ты пойдёшь.
Ах, если бы знать, куда ты пойдёшь...

Где бургундский год и бургундский день
Претворился в век,
С краской перемешивал свет и тень
Мастер Ян ван Эйк,
Окуная в краску гибкую кисть,
Он ловил лисицы-Времени след,
Отпуская душу на волю ввысь,
Он писал портрет,
Где сияло солнце на дне морей,
И плескалась радость в водах зеленых,
Где Печаль и Смерть, преломив копье, отступали прочь...
С неба сквозь леса корабельных рей
Улыбалась кротко людям Мадонна,
Золотом сияли глаза ее, побеждая ночь.
Золотом сияли глаза ее, побеждая ночь...

Где соборов кружево сплетено
За щитами стен,
Ночью пьет вино и глядит в окно
Николя Ролен...
Он сплетает судьбы, точно паук,
И уже почти не помнит молитв,
Только в тишине вдруг замкнулся круг –
Воплотился миф.
Отступила затхлость и умер тлен,
Заплясали искры в гранях оконных,
Дым от свеч застыл между райских роз
Золотым венцом...
В сумерки глядел Николя Ролен,
Преклонив колени перед Мадонной,
И струился свет от её волос
На его лицо. И струился свет от её волос на его лицо...

Праведным тебе уж давно не стать –
Только в этот раз
Не смотри, не думай – не убежать
От Мадонны глаз!
Скорлупа разбита, взломан замок –
Вылетай, душа, в цветное стекло,
Положи себе света лепесток
На холодный лоб.
Звезды попадали в полночный плен,
А художник видел нечто спросонья,
Наблюдая чудо сквозь щель во сне
И шепча «Аминь!»:
Плакал в полутьме Николя Ролен,
Отцветала осень Средневековья,
И летели листья ее к земле
В голубую стынь...

- Брат мой, брат -
Огонь поднебесный,
Мне ответь, где ты отныне?
Молний ряд
Был тебе тесным,
А теперь - не тесно в камине!
- Я ушел, и теперь не жди;
Отсвет молнии впереди -
Это все, что тебе дадим;
Ты теперь один.

- Брат мой, брат -
Душа водопада,
Мне ответь, где твоя радость?
Как же так -
Наполнилось ядом
То, что пело, то, что смеялось?
- Я ушел, и теперь не жди:
След размоют весной дожди;
Средь воды и звенящих льдин
Ты теперь - один.

- Брат мой, брат -
Молчание камня,
Мне ответь, где твоя сила?
Горных врат
Нет больше, а мне
Лишь осталась скорбь да могила!
- Я ушел, и теперь не жди -
Камнем сердце стучит в груди;
Скорбной памяти господин,
Ты теперь - один!

- Брат мой, брат -
Холодное сердце,
Что мне скажешь вместо ответа -
Как мешал боль
С медом и перцем,
Как устал летать против ветра?
- Я ушел, и теперь не жди -
Перья крыльев моих найди;
В облаках и среди вершин -
Ты - теперь - один!

Ты смешал
На углях горелых
Явь со снами,
Веру с любовью;
Ты не черный,
Ты и не белый,
Ты не с нами -
Мы не с тобою!

Жил на северном море один адмирал,
Из породы веселых да смелых;
От весны до зимы все в морях пропадал,
Возвращался по сумеркам белым.
Я смотрела вослед из окна своего,
Легкий взгляд мимоходом ловила –
Только горные ведьмы любили его
Так, как смертным любить не по силам.

Адмирал горным ведьмам дарил жемчуга,
И плясал с ними в мареве зыбком,
Но не знали они, что в седых берегах
Жемчуг стоит дешевле улыбки!
Адмирал уходил, не сказав ничего,
И, танцуя в ночном звездопаде,
Ведьмы горные жарко ласкали его –
Он смеялся с печалью во взгляде.

И когда адмирал уходил на войну,
И корабль распрощался с причалом,
Ведьмы горные, плача, молили луну,
Чтоб дорогу ему освещала.
И враги говорили тоскливо и зло:
«- Что за черт – заколдован он, что ли?!»…
Просто горные ведьмы хранили его
От беды, от печали и боли.

Я ждала, всё ждала на родном берегу –
Сердце билось подстреленной птицей;
Горной ведьмою стать я, увы, не смогу –
Остается лишь им поклониться,
Чтоб коварная смерть не таилась средь волн,
Чтоб глаза вдаль смотреть не устали –
Ведьмы горные, впредь берегите его
От воды, от свинца и от стали!

Вот-королевство Талиг.
А это- столица его.
А вот- особняк рода Алва,
где имею я счастье жить.
А вот из дворцовых ворот
Идёт король Талига Франциск
И с собою несёт
"Чёрной крови" большую бутыль
(и не одну)

А это- Алиса, она-
Короля Франциска жена,
Она орёт на него из окна,
И нецензурно бранится
Из окна королевского замка,
Который в столице стоит
Уж четыреста лет,
Как его перестроил Франциск
(только не этот, а первый)

А вот - собутыльник Франциска
Соберано всея Кэнналоа
Ему сегодня с похмелья хреново
И поэтому он выпивает...
Вино, взяв его у Франциска,
Которого кроет жена из окна
Того самого замка,
который в столице стоит

А вот идёт комендант,
Зануда большой и педант,
Арестовать Соберано с Франциском,
За то, что пили от замка так близко
И конфисковать бутылку вина,
Как орудие правонарушенья
Под сенью любимого, значится, замка
Который в столице стоит

А вот и жена коменданта
Лупцует супруга по морде,
Завидев, что тот допивает
Остатки орудия втихушку,
Которое конфисковал
У Франциска и Алваро Алва
На фоне любимого замка,
Который в столице стоит

А вот кардинал Диомид,
Завидевший все безобразья
Вылетает из замка, ругаясь,
Как три тыщщи закатных тварей
Он кричит, что должон быть порядок
И что королю с соберано не гоже
Похмелье лечить прям у самого замка
Который в столице стоит

А это- мой младший сын Рокэ,
Средоточье вреда и порока,
Что сидит и болтает ногами,
Украшая собой подоконник
И отчего-то страдает фигнёю,
А не слушает ментора умные речи
За это по-позже получит по шее
Мой сын

На меня надвигается
Очень страшный зачет.

Ну и пусть надвигается,
Мне ведь все нипочем.
Пересдам его осенью,
А сейчас – Эру с ним!
Все дела нафиг бросил я
И поехал на Сильм.
А на Сильме что делается?

На меня надвигается
Из кустов Феанор.
Ну и пусть надвигается,
У меня есть топор.
Дам ему я по темечку –
Феанору кранты.
Можно выпить маленечко,
Можно выгнуть понты.

На меня надвигаются
По кусточкам орки,
К костерку пробираются,
Просушить чтоб портки.
Я налью бедным чашечку…
Может даже и две:
Пусть уж выпьют за папочку
И за мать Элберет!

На меня надвигается
Финарато, герой,
Ну и пусть надвигается,
Хоть один, хоть толпой.
Даже Финрод не радует
Мать его растуды! –
Он проходит с лопатою,
Удаляясь в кусты!

На меня надвигается
Симпатичненький наш,
Ну и пусть надвигается –
Я залезу в блиндаж.
А блиндаж подозрительно
На палатку похож
В ней ведь (что поразительно!)
Набралось сорок рож

На меня надвигется
Из кустов Маэглин.
Ну и пусть надвигается,
Я сбегу в Гондолин.
Он повел войско орочье
По дремучим лесам…
Виноваты не очень мы –
Заблудился-то сам.

На меня надвигается
Из кустов Сильмарилл,
А за ним наблюдается
Масса дивненьких рыл.
Из-за этих вот дамочек
Застрелился Ангбанд,
Он в гробу в белых тапочках
Эту дивность видал.

На меня надвигается
Всем составом Ангбад.
Ну и пусть надвигается,
Я залезу под танк.
А под танком спокойно так –
Ни тудыть, ни сюдыть,
Можно выпить три стопочки
И могилку зарыть.