Поиск

«…Здравствуй, мой дневник. Прости, что я так давно не обращалась к твоим страницам. Мне слишком тяжело было даже вспоминать о последних днях существования нашей банды. Я и сама не знаю, каким немыслимым чудом ты сохранился за все эти годы. Но я собиралась все-таки рассказать о бесславной гибели группы «Выхлоп».
Итак, мы все стояли у разверстой пасти подземелья. В темноту уводила бетонная лестница. У моего брата в кармане нашелся маленький фонарик, и он первым спустился вниз. Мы напряженно ждали. Наконец до нас донесся его голос. Слов было не разобрать, да мой брат и не стал бы просить о помощи. Сначала спустился Нуссельт, потом и мы с Мэй. Фредди остался на поверхности, сторожить наши байки.
Мы ступили в прохладную темноту. Мое ночное видение позволяло мне вполне сносно ориентироваться в новых условиях. Подземелье представляло собой небольшое прямоугольное помещение, по стенам которого вились тугие жилы проводов. Прямо напротив выхода находилась еще одна дверь, рядом с ней — кодовый замок, на соседней стене — электрощиток, а в полу под ногами — решетка то ли канализационной, то ли вентиляционной шахты. Нус начал разбираться со щитком, а мы просто стояли в ожидании. И тут из-за двери до нас донеслась какая-то непонятная музыка. Я сразу почувствовала что-то неладное: там явно кто-то был, и встреча с ним не сулила нам ничего хорошего. Но меня, конечно, никто не стал слушать. Ах, если бы все было не так!..
После долгого копания в щитке, Нус смог подать питание на провода, а потом и вскрыть замок. Дверь медленно разъехалась в стороны, и мы оказались в округлом помещении с решетчатым полом. Свет свободно проникал через решетку и отражался от поверхности воды. Это показалось мне странным: вода в пустыне, да еще и в таких количествах? Но в этом безумном мире можно ожидать чего угодно. Прямо напротив нас была ниша в стене, которую закрывало огромное красное полотнище с белым кругом посередине, в который был заключен крест угрожающей формы. Он только подтвердил мои опасения. Из этой комнаты в противоположные стороны вели два коридора. На стенах были надписи, которые объясняли расположение хозяйственных помещений: справа находились лазарет, кладовая и мастерская, а слева — арсенал и еще что-то. Мужская часть банды решила, естественно, тут же обшарить арсенал в поисках оружия. А мы с Мэй высказались за набег на кладовую, ибо запасы продовольствия ведь не являются неисчерпаемыми. И, наверное, впервые в жизни они решили сделать нам небольшую уступку, ведь разделяться в незнакомом месте было рискованно, тем более что эта навязчивая музыка постоянно напоминала нам о существовании неведомых обитателей этого бункера. И мы отправились по коридору направо. Справа в стене было видно три двери, слева — неосвещенный коридор и распределительная. Я заглянула в коридор, но увидела только то, что он вел в какое-то другое помещение, где горел неяркий свет. Но осмотр данной территории решили оставить на необозримое потом. Мы зашли в среднюю дверь. Перед нами был именно объект наших поисков. Вдоль стен висели полки, на которых стояли огромные коробки с разнообразными консервами, а стену напротив входа украшали такие же полотнища, как и в круглой зале. Итак, мы занялись сбором трофеев. Нус содрал один из флагов, упаковал в него несколько ящиков и вынес их наверх к байкам. А мы решили осмотреть мастерскую. Там все оказалось, как и в любой нормальной мастерской: горы непонятного хлама, в котором так любит копаться не лучшая часть человечества. Правда, на стене еще висела какая-то полочка, на которой стоял бюстик человека, с необычайно непривлекательной наружностью, и она была там явно не к месту. Странное чувство вызывали у меня эти непонятные предметы. Они казались частью какого-то необъяснимого культа. Но данные размышления прервало немного неожиданное появление Нуса, который тут же набросился на разбросанные по столам предметы аки коршун на малую птаху. Но так как прямо сейчас применить все то, что там имелось не было ни малейшей возможности, он просто стал набивать карманы этими странными предметами, хотя судя по тому, что там мелькали и корпуса от переговорных устройств, можно было предположить, что он собирался собрать несколько раций. Правда вскоре он бросил это занятие, но по его взгляду было понятно, что он обязательно вернется сюда еще раз. Для меня это было странным: я в первый раз в жизни видела, чтобы наш суровый батька смотрел с такой мольбой.
Мак потащил нас в распределительную. Зачем — ведомо было только ему, хотя мое чутье подсказывало, что он просто жаждет огрести приключений на все наши задницы. И предчувствие меня не подвело. Лишь только он открыл дверь, как из-за нее раздался залп, который отбросил Нуса к противоположной стене. В распределительной стоял здоровенный верзила в камуфляже с дымящейся винтовкой в руках. Мак каким-то чудом избежал губительного выстрела и отскочил в сторону, а мы с Мэй открыли огонь по неприятелю. Но наши первые залпы были не очень удачными, и он успел спрятаться за шкаф. Мак атаковал его с фланга с бензопилой, но тоже не сильно преуспел в вопросе уничтожения противника: тот снова смог откатиться, но теперь-то нам было хоть чуть-чуть видно его. Но стреляли мы безрезультатно. А вот верзила успел-таки довольно серьезно зацепить моего брата, когда тот в очередной раз атаковал его. Но, уворачиваясь от разящей бензопилы, он случайно оказался в зоне, которая очень хорошо простреливалась. Результат был вполне очевиден: моя любимая Мэй всадила в него пулю. Мой брат подошел добить поверженного противника, а мое солнышко, сменив черные лохмотья ненависти на белые одежды милосердия, бросилась спасать своего многострадального отца. Только благодаря ей он не умер от потери крови и смог наравне со всеми продолжить наше изучение территории.
Следующим пунктом назначения был лазарет, тем более что теперь это было полезно не в абстрактном будущем, а прямо сейчас. Лечебница располагалась в таком же помещении, как и все предыдущие, с той лишь разницей, что она была поделена на две неравные части стеной с огромным окном. В первой части комнаты стояли несколько стульев и стол, на который был водружен патефон. Именно он и был источником этой странной музыки, которую мы слышали. Одним выстрелом мой брат привел аппарат в полную негодность. В другой части стояли койки, капельницы и несколько шкафчиков с медикаментами. Среди них оказалось три шприца морфия и двухлитровая канистра со спиртом. Это и послужило основной причиной всего случившегося после. Мужская часть команды решила тут же оприходовать данное богатство, а мы, естественно, были против, так как их «чуть-чуть» очень быстро смещается в сторону «еще чуть-чуть и еще чуть-чуть», что зачастую приводит к непоправимым последствиям. Но нам, двум слабым девушкам, очень сложно противодействовать двум здоровенным мужикам, тем более что наносить ощутимый урон им мы не можем, так как наши нежные сердца не позволяют поступать так с соплеменниками. И мой брат с победным воплем на устах и канистрой в руках бросился искать воду, чтобы разбавить спирт. Но не успел он выбежать в коридор, как канистру пробила вражеская пуля. Он тут же сдал назад, что позволило ему спасти часть добычи и свою бесшабашную голову. Они с Нусом приникли к двум отверстиям и стали жадно поглощать жидкость. Потом канистра оказалась отброшенной, батя дал очередь в коридор, но без видимых результатов, а мой брат произвел беглую разведку с помощью стоматологического зеркальца. Она показала, что в другой части коридора уже успели появиться баррикады, за которыми спрятались как минимум четверо бойцов. Тут до нас донеслись обрывки их разговора, но на детали никто внимания не обратил. Мак схватил отброшенную канистру и с криком «Граната!!!» метнул ее в сторону укрытий. И ему поверили: все тут же залегли в ожидании взрыва, а мой брат наоборот высунулся в коридор. Первому, осмелившемуся выглянуть, не повезло: мой брат стреляет точно. Несчастный попросту остался без лица. И тут Мэй взяла дело в свои хрупкие руки: под свист пуль она вышла в коридор и вскинула огнемет. Нус крикнул ей вслед «Не передержи!», но вряд ли она хорошо представляла себе, что может случиться. Генеральная чистка заняла всего полторы минуты, а когда она наконец опустила свое оружие, вся левая часть коридора пылала. И тут я вспомнила: «Там же арсенал…»
Раздавшийся взрыв подтвердил мои худшие опасения. Нус вытолкнул нас всех в коридор. Картина разрушений была впечатляющей: половина пола в округлой зале выгнулась и стала сплошной стеной. Прямо за ней бушевало пламя. За нашими спинами рухнула перегородка в лазарете. Где-то лопнула труба, и свист пара дополнял гудение пламени.
И мы побежали. Мы, не особо раздумывая, рванули прямо по неосвещенному коридору. Он вывел нас к помещению, которое вот-вот охватит пламя. Но выход из него еще оставался свободен. В том коридоре мы наткнулись на какую-то дверь и тут же вломились внутрь. Там мы нашли несколько вентилей, крючки с висевшими на них противогазами и баллоны с газом. Нус решил обследовать вторую часть помещения. Грянул выстрел, и он осел на пол. Мак тут же завел свою бензопилу и рванул на помощь. Мэй последовала за ним. После оживленной перестрелки они вывели из-за перегородки человека в белом халате, который торопливо объяснял, где находится выход из бункера. Мак толкнул его к двери в коридор, и тут гигантский сполох огня вырвался из недр подземелья. Человек скончался в ужасных мучениях, а мы рванули вперед. Справа по коридору мы увидели дверь, но обследовать данное помещение не было времени: лишь только мы отбежали метров на двадцать от нее, потолок обрушился за нашими спинами. Наконец мы выбежали в какую-то овальную комнату с огромной амбразурой и парой пулеметов. Сильно раздумывать времени не было: Мэй ласточкой выпрыгнула в бойницу. Я выглянула оттуда и чуть не завопила от ужаса: до земли было на меньше двадцати метров. Нус тоже выглянул, развернулся и попытался схватиться за крышу бункера. Мак бросил кошку в надежде, что успеет преодолеть метров десять, прежде чем перегорит веревка. А пламя бушевало уже внутри помещения. Я неловко вскарабкалась на край амбразуры, зажмурилась и спрыгнула вниз. Я чувствовала, как слезы ужаса катятся по моим щекам, слышала дикий мат своего брата и уже успела попрощаться с жизнью. Потом я почувствовала, как мою руку пронзает адская боль, и потеряла сознание…
Очнулась я уже ночью. На меня смотрела Мэй, и я едва не расплакалась от счастья: с ней все в порядке. Где-то рядом тихо, но выразительно ругался мой братец: он тоже жив и относительно здоров. Это не может не радовать. Свою левую руку я вообще не чувствовала. Оказалось, что я очень неудачно упала и ухитрилась заработать три открытых перелома. Мэй, конечно, сделала все, что смогла, но по ее взгляду я поняла, что вряд ли когда-нибудь смогу ею пользоваться так, как и раньше. Где Нуссельт я не знала, но Мак сказал, что он влез на крышу бункера. Я вздохнула и снова легла на песок, так как голова кружилась вполне заметно. И тут над краем обрыва появилась голова Нуса. Он заметил нас и тоже заметно обрадовался, что мы все живы. Потом прохрипел, что рядом есть пересохшее русло реки, по которому можно взобраться наверх. Приблизительно через час мы встретились у бывшего истока. Оказалось, что Нус пострадал сильнее всех нас. Ему очень сильно опалило голени, так что одежда сплавилась с телом, а от лежания на горячем бетоне все тело жутко болело. Итак, мы медленно побрели к лагерю.
Там мы оказались еще часа через два. На месте нашей стоянки мы увидели только костерок и четыре байка. Фредди и след простыл. Мы, проклиная его предательство, стали располагаться у костра. И тут по нам стали стрелять. Нервы у всех были на взводе. Завязалась лихая перестрелка, а мне хотелось просто лечь на землю и скулить от того, как все достало. И пусть бы делали со мной все, что хотели. Наш невидимый неприятель успел серьезно ранить моего брата, но и сам был смертельно ранен моей храброй Мэй. Она решила удостовериться, что враг больше не совершит никаких злодейских поползновений. Не возвращалась она подозрительно долго, однако первое, что она сделала, когда, наконец, пришла — бросилась перевязывать раны моего брата. А он, в свою очередь, бросился к поверженному врагу. Каково же было его изумление, когда он обнаружил там… Фредди. Мэй прострелила ему горло, но его невероятная живучесть позволила ему дождаться первой помощи. Его кое-как оттащили к костру, и мы замертво повалились спать.
Следующий день мы провели в пути: мы решили вернуться чуть-чуть назад и отдохнуть на ферме Джейсона. Там мы надеялись залечить свои раны, запастись продовольствием и продолжить свой путь. На подходе к ферме нас встретил патруль, от которого мы узнали, что ферма постоянно подвергается непрекращающимся атакам холнистов, поэтому вряд ли мы сможем найти желаемое. Но возвращаться в Железный город не хотелось никому.
Вскоре мы оказались уже перед зданием городской управы. Навстречу нам вышел немолодой мужчина — по всей видимости, глава фермы. Он принял нас за послов Железного города, и мужеская часть банды решила с выгодой этим воспользоваться. Но они так долго препирались и что-то невнятно мямлили, что фермер заподозрил что-то неладное. Он предложил Нуссельту поговорить тет-а-тет в самой управе, и тот согласился. Фредди и Мак отправились промочить горло в трактир, а мы с Мэй остались ждать возвращения ее отца. Вдруг из здания донеслись какие-то крики, кто-то орал о холнистских шпионах. Мы вбежали внутрь и застали страшную картину: на Нуса были направлены два ствола. Моя жена, естественно, схватилась за винтовку и взяла под прицел главу того пожилого мужчину, который встретил нас. Я даже не стала браться за оружие, надеясь, что все можно разрешить мирным путем. Но нас не стали даже слушать. Фермер заорал на Мэй: «Заткнись, сука!» и был тут же убит на месте, но все же успел размозжить голову нашем бате. Его молодой напарник выстрелил в Мэй, и она не успела увернуться. Я почувствовала, как мое сердце оборвалось: наверное, в этот момент моя жизнь закончилась. Он что-то кричал мне, я что-то ему отвечала, а потом он просто оглушил меня на всякий случай.
Очнулась я на руках у Фредди уже в другой комнате. Половина дома пылала, а мой брат выцеливал кого-то из споттера. Полгорода снесло потоком фиолетового пламени, и тут в комнату бросили гранату. Мак упал и накрыл ее своим телом. Раздался взрыв. Мы поняли, что дальше обороняться нет смысла: группа «Выхлоп» уже не существовала. С улицы кричали, чтобы мы сдались и гарантировали жизнь. Фред вышвырнул в окно огнемет, потом помог выбраться мне и, наконец, вылез сам, выломав раму с куском стены. Меня снова оглушили.
Когда я очнулась, я лежала связанной в какой-то комнате. Фредди не было рядом. Мне до сих пор неизвестна его судьба. Я могу лишь предположить, что его, как шпиона, пытали, а потом убили. Я оставалась на ферме долгое время, работала под присмотром одной девятнадцатилетней девушки. Потом мне удалось вернуться в «Сиськи», где я работаю официанткой. Моя жизнь идет без особых изменений и без радости, ибо моя душа умерла вместе с гибелью моей группы. Иногда я даже жалею, что не погибла вместе со всеми, но моя проклятая трусость не позволяет наложить на себя руки.
На этом рассказ мой закончен…»